Эх, пескари, пескари…

{phocagallery view=category|categoryid=64|imageid=2748|float=left}

Как-то вычитал в одной книге: «Пескарь — ничем не примечательная сорная рыбка». Так и написано – «ничем не примечательная…» Прочитал, и на душе стало как-то не по себе – грустно, обидно.
Вспомнилось что-то очень далекое, туманное и, в то же время, чрезвычайно теплое, милое сердцу. В памяти всплыли облупившиеся от загара носы друзей-мальчишек, их добела выцветшие на солнце вихрастые головы, самодельные удочки с неуклюжими пробковыми поплавками…
А еще – река, из тех, что именуются часто «речками нашего детства». Она есть и теперь, эта река, правда, стала немного другой и не кажется уже такой большой, щедрой и загадочной, какой казалось тогда, давным-давно…

Пацанами мы все были буквально помешаны на рыбалке. Всякого рода крючки, лески, разнокалиберные грузильца, гибкие бамбуковые мысики и прочая нехитрая оснастка – все это являлось в наших глазах предметами первой необходимости каждого уважающего себя человека. В погоне за призрачной удачей мы готовы были днями пропадать у реки, с особой тщательностью обследуя каждый ее  затон, каждую заводь, излучину. Что уж говорить про походы с ночевкой, с их неизменными разговорами у рыбацкого костра, вкуснейшей ухой, скорыми рассветами, росными зорями. Красота! И это несмотря ни на назойливые укусы комаров, ни на мизерные, в общем-то, уловы, дававшие лишь повод для насмешливых взглядов наших терпеливых родителей, которые, словно сговорившись, встречали своих босоногих сорванцов одной и той же добродушной укоризной: «Опять цыпки зарабатывали?»
А уловы и впрямь были незавидными: с десяток окуньков да плотичек, изредка – как награда за великие терпения и усидчивость – случайно подсекшийся зеленый гонец-щуренок. Зато, когда достигший полуденного накала летний зной заставлял и эту рыбу прятаться в спасительной тени развесистых подводных кущ, откуда никакой самой изощренной приманкой уже не выманить вожделенной добычи, мы отправлялись на ближайшую отмель, сбрасывали липкие от пота рубашки и, закатав штаны, по самые колени заходили в воду удить пескарей. Прохладные струи речного течения проворно вымывали мелкий песок из-под наших беспокойных ступней, поднимали его вверх, в полводы, и, несколько помутившись, устремлялись туда, где светлое пологое дно плавно опускалось в таинственную чарующую глубину.
И вот уже оттуда, из призрачной темноты, небольшими стайками выходят навстречу мутным потокам пескари – юркие, упругие, с висячими, как у запорожцев, усами.
Отчаянно сопротивляясь течению, прижимаясь к самому дну, они целеустремленно продвигаются вперед и вперед. А вскоре самые смелые, бойкие уже тычутся доверчиво в пальцы босых ребячьих ног, слегка пощипывают их своими нежными губами – щекотно и приятно…
Уже позже, спустя десятилетия, в убеленной сединами голове родятся ностальгические строки-воспоминания:
…Скину сапоги и поскорей
Забреду в приветливые струи
Испытать, как в детстве, поцелуи
Нежных губ наивных пискарей…
Будет ли что вспомнить нашим детям, внукам, правнукам? Хотелось бы…
Поплавок почти без внимания – муть быстро оседает и можно воочию, как в аквариуме, наблюдать: отдельный, вырвавшийся из общей стаи «забияка», стремительно атакует рыболовный крючок с насаженным на него кусочком червя. Сходу ударив насадку, он на мгновение замирает, и … тут уж не зевай – подсечка, и в воздухе мелкой дрожью забился, беспомощно затрепетал плавниками побежденный, обманутый «боец». За этим последует другой, третий, и вот видавший виды походный котелок уже кишит брусковатыми, лишенными слизи рыбьими тельцами. Эх, пескари, пескари, куда вам до «премудрого», — безобидным, бесхитростным, до наивности доверчивым…
Если какое-то время пленников не тревожить, дать им успокоиться, придти в себя, — они опускаются на дно котелка и, опираясь на него своими серыми, полупрозрачными плавниками, испещренными множеством бурых крапинок, покорно ждут своей участи. Так же «безропотно» пескари ведут себя и на воле ночью. Впрочем, и днем-то они держатся преимущественно «поближе к кухне», у самого дна, где выискивают червяков, личинок, мелких козявок и прочую доступную рыбью снедь, какую только способны перемолоть «жерновки» их глоточных зубов.
Весною же… О, весной неприхотливые к пище пескари превращаются в привередливых гурманов и всему прочему предпочитают, увы, икру, и не только других рыб, но и свою собственную. Так уж устроено природой…
Весна вообще преображает этих тщедушных, скромных, незаметных рыбок, придает им резвости, энергии, оптимизма. Оно и понятно: весна – начало нереста. С некоторыми перерывами у пескарей он может продлеваться до середины лета, так как проходит порционно, в несколько приемов. При этом в традиционно уравновешенном, спокойном характере «ничем непримечательных» наблюдается резкие метаморфозы: пескари скапливаются в многочисленные стаи и устраивают причудливые «рыбьи пляски». Они то торчком выскакивают из воды, то высовывают наружу свои хвостики и в экстазе неистово барабанят ими по поверхности – «разбивают икру».
Сама икра мелкая, липкая, голубоватого цвета и сравнительно не так изобильна – всего до трёх тысяч «яичек» от одной самки.
По размерам пескари заметно уступают многим своим подводным конкурентам и редко достигают длины более 15 сантиметров. Трофей, конечно, неказистый. Правда, в литературе описан-таки случай поимки пескаря-гулливера, который потянул на целых четыреста граммов и тем «вошел в историю».
Что-то после нас останется для истории?

Архивы

© Рославльская правда 2019 - 2021. Использование материалов сайта в сети Интернет, в печатных СМИ, на радио и телевидении только с разрешения редакции. При публикации материалов, ссылка на сайт обязательна. Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикаций. За высказывания посетителей сайта редакция ответственности не несет.