Русло реки круто, почти под прямым углом, ушло влево, а прямо по курсу, во всей своей шири и красе, предстала «Добрая Заводь». Сергей сделал еще несколько энергичных гребков и оставил весла. Лодка плавно остановилась в центре залива.
Название заводи соответствовало действительности во всех отношениях. Водное зеркало раза в полтора превышало по ширине русло речное и достигало в поперечнике метров сорока. В длину рукав долгим клином уходил в глубь леса, от реки, и не заканчивался там, а превращался в устье светлоструйной лесной речушки – крохотной и, скорей всего, безымянной. Проточная вода в заводи никогда не зацветала, хотя часть ее поверхности и была покрыта лопухами. 3-4-метровая рыболовная тычка не в любом месте доставала до вязкого илистого дна. Концентрические круги частых рыбьих всплесков широко и многообещающе расходились по водной глади…
Несмотря на то, что вечерняя зорька обещала многое, клева, к сожалению, почти не было. Теребила насадку всякая «мелочевка», раскачивала поплавки – и весь улов ограничился несколькими окушками-маломерками. Так иногда случалось и раньше – не клюет, и все. С шумом прилетели утки. В полусумерках, не сразу обнаружив непрошеного гостя, они описали низко над заводью круг и, испуганно крякая, полетели прочь, от греха подальше. Нарушив все неписаные правила, Сергей громко захлопал им вслед и весело засмеялся. Рыбалка на сегодня закончена: пора готовиться к ночлегу. Сполоснув котелок, Сергей набрал на чистине свежей воды и уверенно направил плоскодонку к руслу реки: неподалеку, чуть выше по течению, находилось место прошлой стоянки.
Нужно было еще разбить палатку, собрать побольше хвороста и сушняка, развести костер. Все это было привычно и нетрудно, но заканчивать работу уже пришлось в темноте. Костер долго не разгорался. Но вот пламя одолело вечернюю сырость воздуха и ярко вспыхнуло. Огонь алчно затрещал подсохшими веточками и сучками, с жаром облизывал до черноты закопченные бока походного котелка. Что ж, можно, наконец, расслабиться, дать отдых не только душе, но и телу…
Река парила. От воды, от осевшего в низинах тумана и упавшей на траву обильной росы в воздухе было свежо и влажно. Стояла спокойная августовская ночь. Конечно, тишина та- ких ночей у реки своеобразна и относительна. Чаще всего она состоит из назойливого комариного гула, загадочных всплесков воды и таинственных, настораживающих ночных шорохов. Постепенно, откуда-то издалека, из темноты, стал прослушиваться странный, раздражающий ухо звук: вначале робкий и неуверенный, а затем все более ровный и устойчивый. Звук этот не стоял на месте, он плыл по течению, в точности повторяя все речные изгибы, излучины, повороты. В той же стороне на фоне ночного неба забрезжило колеблющееся свечение. Это подсказало отгадку, банальную и удручающую: браконьеры бьют рыбу током. Осталось только ждать их скорого и неминуемого появления…
Их было двое. Поглощенные своим занятием, они не сразу заметили даже пылающий на высоком берегу костер Сергея. Правда, обнаружив постороннего свидетеля, речные разбойники мгновенно сориентировались: враз заглушен движок, погашена фара, баркас бесшумно сплавляется по воле волн, понемногу забирая к противоположному от костра берегу.
Подталкиваемый озорством и любопытством, Сергей живо столкнул свою лодку на стремнину. Без лишнего груза, подхваченная течением, плоскодонка оказалась настолько легкой и ходкой, что догнать нерасторопный баркас не составило особого труда. Через минуту лодки стояли борт о борт, и Сергей освещал соседей своим карманным фонариком. Посреди баркаса громоздились увесистый движок и мощный машинный аккумулятор. Все остальное пространство между бортами занимала рыба: крупные щуки, лещи, язи, ощетинившие колючее оперение горбатые окуни… Трудно было поверить, что в этой с детства знакомой речке можно выловить столько рыбы, да еще такой крупной. Зрелище было впечатляющим, но малоприятным.
Неохотно и зло первым начал кормчий с баркаса:
— Ну, в чем дело? Кто такой?
— Прокурор. А вы кто такие? – сымпровизировал Сергей. Но импровиза- ция, видимо, не слишком обескуражи- ла оппонента…
— А документ у тебя есть? – осведомился тот.
— А совесть у тебя есть? – сквозь зубы процедил Сергей. Внутри у него закипело.
— Так, значит, нет, — оборвал его еще более воспрявший духом кормчий. – Ну, проваливай, прокурор! И, бесцеремонно уткнув весло в борт соседней лодки, стал осторожно, но настойчиво отталкиваться. Лодки разминулись. Баркас, надсадно вспенивая воду веслом, ушел вперед, растаял в темноте. Плоскодонку толчком чужого весла развернуло поперек, волной стало прибивать к берегу. Сергей развернул нос лодки против течения и лихорадочно, с остервенением стал грести.
Котелок так и не закипел: хворост успел прогореть, огонь почти погас. Возиться с костром не было никакого желания. Сергей забрался в палатку, улегся. Захлестнувшее волнение заглушило былую дрему и усталость, взвинченные нервы заставляли держаться начеку. Кипело, не давало покоя сознание собственного бессилия…
Взорвавший напряженную тишину рокот вновь заработавшего движка буквально выкинул Сергея из палатки: да что ж они, сволочи, не угомонятся? Все им мало? Разрезавший темноту ночного неба луч браконьерского прожектора порыскал по сторонам и стал уходить в сторону от реки, к лесу. — Э, да ведь это они заводь утюжат, — простонал Сергей.
Второпях скомканную палатку кое как запихнул в мешок. Рюкзак с продуктами, топор, котелок. Так, кажется, все. Быстро погрузился в лодку – и за весла.
Заметив погоню, на баркасе с вызовом и интересом повернулись в сторону Сергея: ну, и что дальше? Их разделяли считанные метры. Не сбавляя скорости, Сергей нацелил острый, обитый железом мыс лодки прямо в борт ненавистного «пиратского» баркаса: будь что будет!
— Эй, там, полегче! – явно засуетился неприятель.
Удар оказался одинаково мощным для обеих лодок. Но все произошло так, как и должно было произойти. Широкую устойчивую плоскодонку лишь резко встряхнуло и откинуло назад. Для неуклюжего, перегруженного рыбой и металлом баркаса удар оказался роковым: дав крен, он жадно зачерпнул воду низко осаженным бортом и, медленно перевернувшись, с плеском высыпал в глубину все свое содержимое вместе с экипажем. Движок, захлебнувшись, заглох. Выпущенная из рук лампа-фара продолжала гореть и под водой, матово высвечивая со дна своих барахтающихся хозяев, в отчаянии и страхе цеплявшихся за спасительное дерево перевернутого, но державшегося на плаву баркаса. А вокруг плавала рыба. Много рыбы. Спустя некоторое время, отдельные рыбины стали приходить в себя. Судорожно шевеля хвостами, виляя и кособочась, они погружались в родную стихию.
P.S. Все герои этого рассказа остались живы и по сей день находятся в полном здравии.
