{phocagallery view=category|categoryid=65|imageid=3159|float=left}
Мир создан из хрупких точек,
Здесь солнечный – там не очень,
Мир сказочный изначально,
Стучится ко мне ночами.
Веревочкой голос дочки
Мне песенку налопочет,
Размеренно дышат миром
Ее облака в дельфинах.
Мир теплый, как хлеб из печки,
Как луковицы колечки.
Он острый до слез и рези,
И синий, как поднебесье.
В его деревянной плошке
Мы маленькие горошки.
И плавятся в окнах свечки
На каждый насущный вечер,
Который и прост и сложен.
Горит огонечек божий.
* * *
Остатки ночи выметает свет,
Он принесет мне утренние вести,
О том, что снова утро в поднебесной,
Свежо и пахнет яблоком рассвет.
За шторами уже проснулись окна,
Выгуливает небо облака,
И будет день грядущий соткан
Из городского в клетку полотна.
Я выхожу босая на балкон –
До горизонта разбежались крыши,
Щекочет холодом и пятки лижет
Мне ветер, обернувшись сквозняком.
«Пусть кто-нибудь возьмет мои ключи
Костюм и туфли, съездит на работу…»
Но вариант возможный исключив,
В отсутствие искомых идиотов,
Воздушное пространство под замок
Я заключаю, пряча в глубине
Шуршанье крыльев и лучей во мне,
И собираю мелочь в кошелек.
* * *
собиралась отправить в марте,
уже – апрель,
а теперь я прошу —
ответным письмом согрей.
все больше пробелов,
все меньше строк,
ты мне говорил,
что по-прежнему одинок,
что смотришь в окно,
что пустует заросший сад,
и некому в нем
пары слов для тебя сказать.
и платьем Она не шуршит,
не шуршит листвой,
и если бы мог —
застрелился одной строкой.
но ящик почтовый все ловит
бумажный лист,
и голос твой нежный,
раскроешь письмо – так чист…
и синее небо накроет
мой дом и сад,
в котором мне чудится
ласковый адресат…
собиралась отправить в марте,
уже – апрель,
а теперь подгоняю себя —
скорей-скорей…
и горстями кладу в конверты
сто тысяч слов,
и я знаю, что ты их все
повторить готов.
вот и я твои письма
как водится — наизусть,
в одной строке
нас уложат пусть….
многоточием черной смородины
сад пленен,
я хочу эту ягоду
собирать вдвоем.
* * *
Закрой глаза и внутреннее слушай —
там шепчет море ласковое в уши,
на языке у раковин – жемчужины,
и стрелы серебристых рыб,
дышать, еще нам нужно научиться,
соленый воздух бьется над ключицей,
нас тянет вниз, нас тянет отключиться,
тебе на губы светлый луч ложится
и гаснет солнечный изгиб.
Плывем без направления и цели
здесь, в эпицентре вечной колыбели
твоя душа согрелась в теле,
мою легонько приоткрыв.
Закрой глаза — существовать позволь.
секретный прошепчи пароль,
я здесь – вода, а ты здесь-соль,
я рядом, я плыву, я жив.
* * *
Дни короткие кроют волнами,
Между ними застрявшие ночи,
Вот зима – где-то за новостями,
Свет погас – я опять обесточен,
Обеспочвен, и так безнадежно
Ветер чем-то жестит на балконе.
Не снимаю с веревки одежду.
Не снимается стресс алкоголем.
Кости мне будто пес обгладала,
И вгрызаясь до нежного мозга,
Языком из меня выбирала
Потайные сердечные свойства
Эта пришлая странная дурочка —
По карманам пакетики с сахаром,
Эти ножки худые из юбочки,
И привычка моими рубахами
Наряжаться и жарить картошку в них.
Непонятная страшная сила –
Есть в тебе, и не знаю, нарочно ли,
Ты соседей моих приручила.
До тебя — мир беспечно покоился
В каждом дне равномерно и просто,
Ты ушла – мне не спится и верится
В этот твой обитаемый остров.
* * *
Птица летит через темный лес,
Лиса отыщет себе дорогу домой,
я все камни переверну здесь,
чтобы найти хоть один живой.
в царстве моем и мир, и чай,
утро и облако есть в окне,
вечером приплывет печаль
нашепчет мне на ухо о тебе:
там, где речку обнимет лед,
там где землю пронзает лес,
собирает свой лунный мед
дева, лучшая из невест.
я не послушен печали той,
завороженный сижу один,
вчера случайно попала в дом
птица и вырвалась из руки.
между рам оказалась вдруг,
любопытную принесло,
билось сердце, коснулся крыл —
раз и вылетела в окно.
* * *
Из людей нас безумно мало,
Сказка на Рождество
Вырастает в Любовь и Бога.
На Рождество приходится
середина запоя,
ты выносишь мусор,
и делаешь вид,
что не слышишь пьяных криков
из окон,
голоса детей.
Ты — убогий,
получивший подарок,
развернувший обертку,
точный в ста принятых граммах,
скучный в делах,
на подъем непомерно тяжелый.
на Рождество плачет
младенец и тут же
смеется,
звезды хватая за тонкие
острые пальцы.
ты, родившийся раз,
собой навсегда остаешься,
овцы радостно блеют,
ты не изменишь жене.
не оставишь работу.
не поссоришься с теми,
кого ненавидишь,
а будешь дарить им подарки,
Ты наблюдающий тайно
как тьма в упоении
кутает небо,
радостный лжец,
приносящий младенцу подарок
на Рождество
у соседей — война,
у тебя – настроение думать,
что она, улыбаясь тебе —
не лжет,
ты выходишь на снег,
Рождеством вдруг обветрило
губы,
ты выносишь пакет
с мусором,
крысы шуршат,
ты веселишься,
готовый поздравить
с праздником этих тварей.
мне становится невыносимо больно,
за младенца,
за ясли,
за Бога,
скрытого за облаками.
* * *
Я давно не писал,
Словно долго-долго не выходил на улицу,
Я все верил в любовь, как
В невозможность зла,
В то, что выбор заведомо правильный
Не окажется скучным,
Я все прятал и прятал себя,
Я так и не смог понять,
Что важно, кто важен,
Я знал лишь одно,
Что миг между прошлым и будущим
Существует.
Я давно не писал,
И чувствую себя так,
Словно под правым коленом
Ящик, письмо, револьвер,
Но убийства не будет.
Будет жизнь
В ноябре,
О котором напишет другая,
Будет город, автобусное удушье,
Я не смог создать вокруг себя
Нечто яркое и непробиваемое,
Зато научился быть другом
Себе самому – лучшим.
Я давно не писал,
Как будто кого -то предал,
Словарный запас редеет
Он жаждет чувства,
Не хочу быть этим гнилым
Человеком,
Но неизбежно
Им становлюсь я.
