На деревенском кладбище в селе Хорошово можно увидеть массивный памятник старинной работы. На черном мраморе написано: «Анна Филипповна Мего…»
Удивительна и необычна оказалась история этого надгробного сооружения. За прошедшее столетие памятник то исчезал с могилы своей хозяйки, то совершенно случайно вновь находился и возвращался на прежнее место. Но не менее удивительна и судьба тех людей, чья фамилия упоминается на памятнике.
Кто же они такие – Мего? Как оказались на рославльской земле и какой след оставили здесь? Попробуем заглянуть в прошлое.
Согласно семейному преданию история появления в России первого представителя рода Мего — самая что ни на есть романтическая.
Военный врач наполеоновской армии Эмануэль Мего, оставленный с гарнизоном в разоренном Смоленске, без памяти влюбился в местную жительницу и вместо того, чтобы двинуться с императорской армией в обратный путь, коченеть на Березине или, на худой конец, геройски сложить голову во славу Бонапарта под Лютценом, остался в России, женился, завел врачебную практику, а затем аптеку и окончательно обрусел.
Как ни печально признать, правды в этой увлекательной истории немного. Один из первых представителей рода Мего действительно владел аптекой в Смоленске. Однако объявился он там задолго до наполеоновских войн, еще на рубеже XVIII и XIX столетий, довольно молодым человеком, по-видимому, только окончив университет и желая получить патент на содержание частной или, как тогда говорили, вольной аптеки.
Да и по происхождению, несмотря на звучное имя, он был отнюдь не французом, а «уроженцем прусской нации» и писался Эмануилом или Эманиулом Ивановичем Мего (Emanuel Mejo). 
Надо сказать, что до середины XIX века практически все содержатели вольных аптек на территории России и подавляющее число их персонала были немцами. В Указе Петра I от 22 ноября 1701 года в 6-й статье говорилось: «Все, кто ни пожелает завести на своем иждивении частную аптеку, русские или иностранцы, получают безденежно назначенное место и пожалованную грамоту». И небогатые выпускники германских университетов пустились в Россию на поиски счастья. Открывать новые аптеки можно было только с разрешения государственных органов.
Аптеки освобождались от воинских постоев, а фармацевты от воинской повинности и податного состояния. В отличие от всех других торговых учреждений аптеки пользовались правом иметь государственный герб на вывеске. Управление аптекой согласно законам Российской Империи предоставлялось лишь лицам, получившим университетское образование. Ведь функции аптек в это время были чрезвычайно широки и включали в себя медицинское обслуживание как таковое.
Впервые Эмануэль Мего как действующий аптекарь упоминается в 1803 году и вплоть до своей кончины в 1830-х годах остается владельцем одной из старейших вольных аптек Смоленска.
Жена его Екатерина Ивановна, в девичестве Катерина Елизавета Шпальдинг (Katharina Elisabeth Spalding, 1772 — 1846), была уроженкой ганзейского города Любека и по всей вероятности прибыла в Смоленск вместе с мужем. Детей у супругов было четверо: два сына — Фридрих и Александр и две дочери — Вильгельмина и Анна.
Вильгельмина Мего впоследствии вышла замуж за служащего — смоленского губернского землемера, титулярного советника Василия Федоровича Бланкенгорна, получившего дворянство по ордену Святой Анны 3-й степени от 28 ноября 1824 года, и родила ему пятерых детей.
Анна Мего вышла замуж за Григория Мартыновича Ледникова и проживала в Санкт-Петербурге.
О старшем из сыновей Фридрихе известно лишь то, что был он врачом и умер или погиб довольно молодым. Зато о жизни младшего, Александра, сохранилось куда больше подробностей. Родился он в Смоленске в 1802 году и был крещен в местной кирхе (лютеранская церковь). Тринадцати лет от роду мальчик был отправлен в Дерпт, где обучался в губернской гимназии с 1815 по 1818 годы. По окончании гимназии отец, лелея надежды передать ему семейное дело, отправил мальчугана учиться в Петербург в Медико-хирургическую академию. Окончив академию и защитив диссертацию на латыни, Александр вернулся к родителям в Смоленск и стал помогать отцу, а после его смерти в 1837 году — матери содержать аптеку. В 1837 году Екатерина Ивановна Мего значилась вольной аптекаршей и имела в 1-й части города Смоленска каменный дом, который получил оценку 3500 рублей годового чистого дохода.
В 1822 году юноша женился на 16-летней Августе фон Хаузенберг (Augustа von Hausenberg), с которой был знаком еще со времен своей бытности в Дерпте. Августа приходилась племянницей Юлии фон Хаузенберг, супруге архитектора и профессора Иогана фон Краузе, строителя здания Тартуского университета (нынешняя Эстония). Примечательно, что в записях кирхи юный супруг значится как Adel, то есть дворянин, что, вероятно, свидетельствует о получении им личного дворянства вследствие окончания высшего учебного заведения.
Приготовленный родителями к аптечному делу, о служебной карьере молодой человек особо не помышлял и, унаследовав по духовному завещанию после смерти матери в 1846 году вольную аптеку, капитал, а также каменный дом в Смоленске, всю жизнь посвятил развитию и расширению семейного дела (Александр Эммануилович Мего упоминается в самой ранней смоленской Памятной книжке 1855 года как держатель вольной аптеки, коллежский секретарь).
Однако, как это нередко бывает, его единственный сын Антон, несмотря на все усилия родителей, не проявлял ни малейшего интереса к медицине и фармацевтике. Поэтому аптеку унаследовала младшая из двух дочерей — Александра, выданная в год смерти отца (1857) замуж за провизора Николая Андреевича Мертенса, которому и были переданы дела управления аптекой. 
Антон Александрович (1823 года рождения), старший из детей, к этому времени был уже дипломированным инженером и поступил на государственную службу, поэтому о том, чтобы связать свою жизнь с семейным бизнесом, не могло быть и речи.
Более того, в 1850-е годы он дослужился до чина надворного советника со старшинством, что дало ему право на потомственное дворянство, и женился на Анне Филипповне Аничковой (1828-1892), дочери местного рославльского помещика.
Помещикам Аничковым принадлежали обширные земельные владения Полуевской волости Рославльского уезда: все деревни вокруг Деребужа, Барсуки, Рыжевка, Стомятка, Ефремовка, Купреевка, Романовка, Большое Стодолище и Малое Стодолище.
Став чиновником средней руки и выйдя в отставку с должности заведующего 1 и 2 дистанциями (в чине коллежского советника, что согласно Табели о рангах приравнивалось званию полковника), Антон Александрович сделался владельцем нескольких деревень в Смоленской губернии, в том числе и деревни Хорошово Рославльского уезда, которая досталась ему вместе с приданым жены.
Антон Александрович и Анна Филипповна положением своим в обществе явно дорожили. Пока Антон Александрович был на службе, а единственный ребенок в семье — дочка Юлия (1854 года рождения) должна была получать образование, семья жила в Смоленске в собственном доме на Блонье.
Брат Анны Филипповны Василий Аничков в начале 1860-х годов был предводителем дворянства Рославльского уезда, и Анна Филипповна, пользуясь случаем, вела долгую тяжбу со своей родственницей З.П. Аничковой за деревеньки Колпеница, Осипково, Жабино…
В начале 1970-х годов, когда Юлия достигла брачного возраста, положение семьи было вполне завидным. И, надо думать, желание юной романтически настроенной девицы связать свою жизнь с местным молодым врачом-евреем едва ли порадовало родителей… По всей вероятности, высказались о перспективе подобного родства они весьма категорично.
Но на дворе стояли довольно либеральные 1870-е годы, и Юлия, недолго думая, сбежала из отчего дома со своим избранником, направившись к его родственникам в Одессу. Однако судьба не благоволила влюбленным. По дороге юноша, несмотря на свою врачебную практику, заболел непонятной болезнью и скоропостижно умер, оставив возлюбленную совершенно одну без каких-либо средств к существованию.
Жизнь Юлии Антоновны после этого подверглась серьезным испытаниям: родители не простили легкомыслие своей дочери, обратно домой не приняли, и согласно семейной легенде, чтобы как-то выжить, она торговала в Одессе пирожками и давала уроки музыки.
Подобный разрыв в итоге привел к тому, что при жизни родителей Юлия Антоновна никаких отношений с матерью и отцом не поддерживала и ездить в родные смоленские края стала уже после смерти обоих.
В Одессе совершенно случайно в начале 90-х годов XIX века, подойдя уже к рубежу бальзаковского возраста, она встретилась с действительным статским советником, профессором Высшего императорского технического училища (теперь МГТУ им. Н.Э. Баумана) Дионисием Антоновичем Поржезинским и вышла за него замуж. А в 1896 году в возрасте 42 лет родила в этом браке свою единственную дочь Марию.
А что же Анна Филипповна? Она продолжала жить то в Смоленске, то в хорошовском имении, совершенно не зная, какова судьба ее дочери. В начале 80-х годов XIX века судьба послала ей новое испытание — умер муж Антон Александрович, которого похоронили в Смоленске.
Вдобавок ко всему ее братец коллежский асессор Василий Филиппович бесшабашно проиграл в карты имение в Рославльском уезде, доставшееся ему по наследству от родителей. Произошедшие события сказались и на здоровье, и на поведении помещицы. Став очень набожной, А. Ф. Мего направила всю свою энергию на благотворительные дела.
По всей вероятности, благотворительная деятельность Анны Филипповны, получившая широкий размах особенно после смерти мужа, была связана с переживанием этой семейной трагедии. Однако до последних дней своей жизни она сохраняла силу духа и твердость характера.
В 1891 году в селе Хорошове на деньги Анны Филипповны была построена теплая небольшая деревянная церковь во имя святой Анны Пророчицы.
Кроме того, помещица из средств своего капитала, который на тот момент составлял 87700 рублей серебром, завещала 10000 рублей Смоленской мужской гимназии на стипендии ее ученикам.
Оказывала она всестороннюю помощь и Хорошовской земской школе, построенной также не без ее участия в 1882 году, призывая при этом крестьян с почтением относиться к образованию. А с последними у нее были далеко не простые отношения.
Около трех лет крестьяне деревень Колпинка, Петрово, Дубровка, Жабино и Осиновка боролись против А. Ф. Мего. В 1883 году они «стали проявлять посягательство на пользование помещичьими угодьями», коих в ее собственности находилось 1609 десятин. Крестьяне «бесцеремонно» вырубили до 5 десятин помещичьего леса и закосили часть лугов. А. Ф. Мего написала жалобу аж в само Министерство внутренних дел.
Началось судебное разбирательство. Решения судебных инстанций были не в пользу крестьян, но всякий раз, когда представители власти пытались восстановить порядок, крестьяне оказывали им сопротивление и изгоняли из деревни. В итоге Анна Филипповна вынуждена была продать 200 десятин земли другому владельцу.
Душевные переживания за дочь, которую она больше при жизни так никогда и не увидела, нервные потрясения за свои права на землю, тяжбы с близкими родственниками и крестьянами вконец подорвали здоровье помещицы, и 22 февраля 1892 года она умерла.
Видимо, осознавая долю своей вины за разрыв во взаимоотношениях с дочерью, Анна Филипповна все же оставила завещание в пользу Юлии. Как это происходило, история умалчивает, но, несмотря на сложные перипетии судьбы, Юлия Антоновна унаследовала своё родовое гнездо и с рождением дочери Марии нередко наведывалась в Смоленск и свою хорошовскую усадьбу. А в конце XIX века установила на могиле матери тот самый мраморный памятник, который в настоящее время и находится на деревенском кладбище.
В последствии и ее дочь Мария Дионисиевна тоже привозила в Хорошово свою семью. Во всяком случае, в 1920-е годы они всегда ездили на утиную тягу в деревни Рославльского уезда. Последний раз это было в середине 1920-х годов, когда, остановившись в д. Стодолище, попали в разгар эпидемии дизентерии, маленький сын Марии заразился, все срочно вернулись в Москву. И хотя после долгой и мучительной болезни он поправился, ездить в Смоленскую область с тех пор прекратили.
Сама же Юлия Антоновна, последняя представительница рода Мего, прожила долгую жизнь. После смерти мужа Д. А. Поржезинского она получила его большой трёхэтажный дом в Москве в Печатниковом переулке, 14, а после революции жила вместе с семьей своей дочери. К слову сказать, такой же памятник, как и в Хорошове, был установлен Юлией Антоновной и на могиле своего мужа, умершего в 1902 году.
Мария Дионисиевна Поржезинская в канун Октябрьской революции 1917 года вышла замуж за Фердинанда Федоровича (Фридриховича) Корндорфа (1874 — 1943), вдовца с двумя детьми. В браке у них родилось еще трое детей, один из которых умер в младенчестве, а двое — Сергей и Николай прожили долгую жизнь.
Фердинанд Федорович, ее муж, родился в Нарве и происходил из так называемых остзейских немцев. Окончил Санкт-Петербургский университет и служил управляющим государственным банком, сперва во Владикавказе, а потом в Костроме. Но когда после революции надо было получать новый советский паспорт, записал в графе национальность «русский», что в начале Великой Отечественной войны спасло его и семью от выселения из Москвы.
У него было два брата — Вильгельм и Адольф, оба окончили Санкт-Петербургский университет, жили в Ленинграде и были репрессированы в 1930-х годах. К счастью, остальных родственников репрессии не коснулись.
Во время войны все большое семейство уехало в эвакуацию, где неподалеку от Уфы в деревне Афонасово в 1943 году и скончалась Юлия Антоновна Поржезинская-Мего. Ее похоронили на местном деревенском кладбище, и когда в 1960-х годах внук Сергей Фердинандович съездил туда в надежде навестить могилу бабушки, на месте старого кладбища он увидел совхозное поле…
Мария Дионисиевна умерла в августе 1966 года и была похоронена в Москве на старом Введенском кладбище, как и все родственники с этой стороны.
Один из ее сыновей, профессор, доктор технических наук, заслуженный работник высшего образования Российской Федерации Сергей Фердинандович Корндорф (23.10.1918 — 4.01.2012), с пятидесятых годов ХХ века был известен как ученый и педагог в области электрических методов и средств неразрушающего контроля и диагностики.
У него было трое детей: сын Николай (1947 — 2001), композитор, дирижер, преподаватель Московской консерватории, трагически погибший в расцвете творческих сил, дочь Юлия (1949 года рождения), научно-технический работник, и дочь Анна (1975 года рождения), историк искусства, сотрудник Государственного института искусствознания.
Обе дочери в настоящее время проживают в Москве и свято чтут память о своих предках, чего и нам с вами желают.
Выражаю особую признательность и благодарность Анне Сергеевне Корндорф за предоставленные материалы из семейного архива и помощь в написании данной статьи.
Документы:
РГИА 1343-51-734 ДРК 1815-1825. Л. 24 об.
ГАСО ф. 1260 Оп. 1. Д 159. Л. 158. Сборник ГАСО («Будни старого Смоленска 1829-1837 годы»)
РГИА Дело Мего А. Ф. селений: Колпеницы, Осиповка и др. 1863 г.- 22 июня 1864 г.
Дело Аничковой П. З. и Мего А. Ф. селения Жабина 1 июля 1863, 5 июня 1864 г. Ф. 577 Оп. 37. Д. 2861.
