Есть в нашем городе исторический памятник, который до сего времени почти не удостаивался внимания краеведов. Этому сооружению в нынешнем году исполняется сто восемьдесят лет. Жители Рославля знают тюремный замок как бывшую детскую колонию. А вот какова история этого здания, какие события с ним связаны, не знает практически никто.
К поиску меня побудил простой краеведческий интерес.
В архивах Смоленска и Рославля, в старых газетах, книгах я буквально по крупицам добывала необходимую информацию. Встречалась с людьми, которые работали в местной тюрьме.
Интервью с последним начальником воспитательно-трудовой колонии Н.Н. Андреенковым и старшим воспитателем Е.Ф. Тихоновским было важным шагом моей работы. Но для того, чтобы глубже вникнуть в суть исследования, я решила побывать на экскурсии в тюремном замке и увидеть его изнутри. Тюрьму я увидела совершенно в ином свете. Это не только памятник, это немой свидетель почти двух веков истории нашего города.
Рославльский тюремный замок. Построен в 1-й пол. XIX века на улице Обозной (ныне Советская, 57).
Остроги и тюремные замки были местами содержания заключенных в России со второй половины XVIII века. Острогами называли укрепления в виде частокола вкопанных в землю и заостренных к верху бревен. Ими огораживали поселения. Таким же забором стали окружать и места лишения свободы. Со временем «стены из бревен, врытых в землю, стали заменяться каменными с башнями на углах, и тюрьма по своему внешнему виду стала напоминать замки или стены кремля». Тюремные замки в основном предназначались для содержания подследственных и подсудимых. Осужденные отбывали в тюрьме лишь небольшие сроки, т.е. тюрьмы выполняли функции, близкие современным следственным изоляторам.
До постройки тюремного замка в Рославле был острог. Когда он был выстроен, судить трудно, но в начале 19 века он перестал соответствовать задачам российской реформы тюремного ведомства, которую начал император Александр I. Тогда-то и назрела необходимость строительства современного пенитенциарного учреждения в Рославле.
Возведение его основных сооружений относится к началу XIX века, когда правительство приняло общегосударственное законодательство о тюрьмах. В его рамках были разработаны образцовые (типовые) проекты тюрем для губернских и уездных городов России. По действовавшим в то время правилам проекты любого казенного здания основывались на «образцовых». Так случилось и с Рославльским тюремным замком. Возможно, при его проектировании за основу был принят проект тюремного замка, составленный архитектором А. Д. Захаровым.
На прямоугольном участке, обнесенном высокой глухой оградой из кирпича, в 1837 году появился самостоятельный тюремный комплекс. Гладкая стена ограды прерывалась только въездным зданием со ступенчатым аттиком во всю ширину фасада, что придавало сооружению парадный характер. Напомню, что аттиком обычно называют стенку над карнизом, подобную парапету, но более высокую и роскошную. Обычно размещается она над центральной частью здания. Окон на фасаде не было, но стену оживляли две лежащие ниши (после Великой Отечественной войны эти ниши превратились в окна). В центре здания выделялась огромная арка в широком обрамлении.
По сторонам въездной арки размещались баня и контора. Основной двухэтажный корпус занимал центр участка. К этому квадратному зданию с боков примыкали объемы с дублирующими лестницами для перемещения арестантов. Камеры располагались по сторонам широкого коридора с мелкими окошками в торцах. На втором этаже, над двумя нижними камерами, находилась тюремная церковь. Вдоль задней стены комплекса располагался «секретный корпус». Кроме камер он включал в себя больницу и пекарню. Коридор вдоль камер освещался разреженными окнами во внешней стене комплекса.
В 1837 году замок был построен, а к 1851 году он уже катастрофически обветшал. В августе 1851 года со стороны местного начальства было «сделано о сем несколько представлений к губернскому начальству», но разрешения не последовало, а между тем арестанты подвергались «болезням, так что всегда бывает больных от 5 до 10 человек».
В 1852 году Рославльский тюремный замок посетил статский советник С. Афанасенко. Заметьте, что прошло всего 15 лет со дня постройки замка. В своем донесении губернатору он написал: «…найдено, что в оном от древности: наружные крыльца угрожают падением, полы в некоторых камерах изгнили, штукатурка снаружи во многих местах отпала, стены внутри камер покрылись слоями плесени, плесень образовалась от сырости, проходящей от обвалившейся штукатурки, многие замки у камер до того испорчены от времени и ненадежны, что не могут споспешествовать караулу в охранении арестантов, а только составляют исторический памятник о существовании закона, повелевающего в тюрьме содержать арестантов за замком и ключами, и о буквальном исполнении тюремным начальством означенного узаконения, в окнах нет значительного числа стекол, чрез что воздух внутри камер и на дворе и все перемены погоды, а равно холод, как в камерах, так и на дворе уравновешивается – большею частью рамы изгнившие угрожают полной покорностью первому ветру».
И вот, считая своим долгом рассказать «о таковом ужасном положении тюремного замка» состоящий за обер-прокурорским столом статский советник С. Афанасенко покорнейше просит господина военного губернатора Смоленска и смоленского гражданского губернатора о распоряжениях, какие ему угодно будет сделать.
Распоряжение губернатора не заставило себя долго ждать. На исправление тюремного замка помощником архитектора была составлена смета. А так как работы по смете не терпели отлагательства, было поручено отпустить в хозяйственное распоряжение рославльскому городничему под надзором помощника архитектора из рославльского уездного казначейства 660 руб. 82 коп. серебром.
В дальнейшем в тюрьме периодически случались ремонты. В 1866 году по распоряжению строительной комиссии в замке были исправлены печи, побелены внутри и снаружи стены и проведены «мелочные исправления казначеем тюремного отделения».
В 1888 году во всех помещениях замка были огрунтованы и побелены стены и потолки, исправлен цоколь главного корпуса и флигеля, при этом было израсходовано 1300 штук нового кирпича. В камере сделаны новые нары, исправлена банная печь, и вставлены две новые топочные двери в кухне и камере. В надзирательской была «исправлена по 1-му разряду голландская печь». Ремонтные работы были произведены и в квартире начальника тюрьмы. Там была разобрана и сложена печь. 
В 1889 году рославльский городовой врач в своем отчете привел подробное описание замка. Вот как выглядел он около 130 лет назад.
Помещение замка состояло из одного большого каменного двухэтажного корпуса и одного малого одноэтажного флигеля. В большом корпусе с центральным коридором находилось 10 камер для содержания арестантов-мужчин: 5 камер в нижнем этаже и 5 камер в верхнем. Температура в помещении была около 15 градусов. Две камеры были сырыми.
На втором этаже одна из камер была приспособлена для производства работ по плетению лаптей. В нее набивалось до 15 человек.
Проект положения о тюрьмах Екатерины II требовал отдельного содержания арестанток-женщин. В рославльском замке для них было выделено отдельное здание. В одноэтажном флигеле находились камера для женщин и больница. Камера была предназначена для 8 человек. Она была сухая и теплая. Больница состояла из двух комнат: одна для пяти мужчин, вторая — для двух женщин.
Один раз в неделю была баня.
Местом прогулки служил тюремный двор. «Отхожие места для мужчин» находились во дворе; для женщин – «во флигеле, через сени от камеры» и содержались в чистоте. «Ночная посуда» состояла «из кадки, обитой железными обручами, наглухо прикрываемой деревянной крышкой, имеющей с боку отверстие, в которое вставляется железная воронка, тоже закрывающаяся деревянной крышкой. Днем эти кадки проветриваются на дворе, на ночь вносятся в камеры».
Воду брали из колодца, который находился во дворе тюремного замка. Замечу, что вода была богата солями.
Рославльский тюремный замок был «назначен для помещения 75 арестантов», однако, например, в течение 1888 года в нем содержался 461 арестант: 395 мужчин и 66 женщин.
Обитатели тюремного замка
Как только ни назывались узники отечественных тюрем. В 16-17 веках их называли тюремными сидельцами. В начале 18 века появляется новое название заключенных – арестант. Но оно прижилось не сразу, в основном употреблялось для обозначения преступников военного ведомства. А остальные преступники назывались колодниками или невольниками. В словаре Брокгауза и Ефрона так объясняется значение слова «арестант»: «…лицо, содержащееся под стражей, т.е. подвергнутое заключению, как в силу судебного приговора, так и по распоряжению полиции или других уполномоченных на то законом должностных лиц, или же по постановлению судьи или судебного следователя, ввиду возведенного на это лицо обвинения, с целью пресечь ему возможность уклониться от суда или следствия». Полностью это название утвердилось только через сто лет. Указом Александра 1 от 24 июля 1816 года предписывалось: «чтоб отныне во всех бумагах невольники именованы были арестантами». Народ же называл их несчастными. 
В 1799 году была издана новая инструкция о содержании в тюрьмах, которая требовала размещения заключенных по полу и характеру преступления. Арестанты делились на категории, каждая из них должна была содержаться в отдельных камерах. Отдельно от других размещались дворяне и, несмотря на нехватку камер, для них всегда находились свободные. В тюремном замке размещались добровольно следовавшие за арестантами дети заключенных. Они помещались со своими матерями, так как особого помещения для детей не было. В 1866 году среди 217 арестантов в рославльском замке содержалось четверо малолетних.
Арестантский хлеб
Снабжение арестантов одеждой, пищей и заботы об их нравственном состоянии входили в обязанности Рославльского уездного тюремного отделения общества попечительного о тюрьмах.
Нередко Смоленский губернский попечительный о тюрьмах комитет снабжал арестантов одеждой, бельем и обувью. Из отчета общества за 1858 год известно, что Смоленский губернский комитет поставил в Рославльский тюремный замок «рубах мужских с портами 300 пар, рубах женских 50, юбок 20 штук и для обуви котов 100 пар», но «белье при кратковременном употреблении распоролось по швам, а из присланных для обуви котов 25 пар вовсе не были подбиты железными гвоздями… и подошвы в большей их части отстали от передов, потому что были сшиты весьма непрочно». Поэтому большая часть белья перешивалась арестантками.
В 1884 году Смоленский губернский комитет прислал для арестантов «армяков 30, мужских рубах 50, портов мужских 50, рубах женских 10, юбок холщовых 10, платков парусинных 10, котов кожаных 90, портянок холщовых 60, онуч суконных 60, брюк суконных 10, рукавиц кожаных 20, вариг шерстяных 20 (чулки или рукавицы – авт.), а всего 420 штук». Рославльский купец Андрей Иванович Кудряшов пожертвовал для заключенных 300 аршин парусины, из которой было сделано 60 тюфяков. Однако, деятельность попечительного общества, по большей части, была неудовлетворительной. 
При проверке тюремного замка губернским начальством было выявлено, что «одежда на арестантах разорвана; присланное из Смоленска белье и обувь сшиты непрочно; новые нары устроены так коротко, что на них лежат арестанты свесивши ноги; в комнатах, где содержатся женщины, дурной воздух от того, что в имеющуюся в полу дыру женщины с детьми сливают нечистоты». Было заметно, что со стороны директоров не было «ни малейшей заботливости по наблюдению за тюремным замком». В донесении рославльского уездного стряпчего сообщалось о том, что арестанты не снабжаются вовремя бельем и редко посещают баню.
Не лучшим образом обстояло дело с питанием арестантов. «Все арестанты … продовольствовались под наблюдением директоров пищею, приготовляемою в самих замках посредством арестантов из припасов, купленных на деньги, полученные от казны и частью пожертвованные благотворителями». Им на руки выдавали «кормовые» деньги, на которые они сами покупали продукты у торговцев, приходивших в замок, или через эконома. «Для продовольствия арестантов были доставляемы в тюремный замок продукты в сыром виде, из коих пища приготовлялась самими арестантами в кухне, помещающейся в корпусе замка в особой камере». Огорода в распоряжении тюремного отделения не было, поэтому все овощи приобретались «на суммы, ассигнованные по табелю для продовольствия арестантов».
Суммы кормовых денег определялись местными властями и зависели от сословной принадлежности арестантов. Лучше всех обеспечивались дворяне, а на долю крестьян приходились крохи. На продовольствие 217 арестантов в 1866 году поступило из Рославльского уездного казначейства с января по июль 787 руб. 30 копюю., из них для прокормления арестантов простого звания на съестные припасы израсходовано 710 рублей серебром, дворянам, чиновникам и их семействам — 77 рублей 30 коп.
В 1884 году в замке содержалось 394 арестанта: 382 взрослых и 12 малолетних. Из всего количества заключенных 155 были пересыльными. На продовольствие арестантов с 1 января 1884 по 1 января 1885 года рославльское уездное казначейство выделило 2220 рублей. Из них 1463 руб. 34 коп. было израсходовано на арестантов простого звания (по 8 коп. в сутки), 3 руб.60 коп. на дворян (по 10 коп. в сутки на 3-х человек) и 785 руб. 25 коп. на больных.
В 1894 году всех арестантов содержалось 388 человек, из которых 362 взрослых, 14 малолетних и 12 при матерях. Заботясь об улучшении обеспечения арестантов продовольствием, директор и казначей Рославльского тюремного отделения надворный советник Петр Прохорович Карпачев из собственных средств выделил дополнительно «на арестантов простого звания 991 руб. 37 коп.; на дворян – 5 руб.40 коп; на почетных граждан – 7½ к. и на больных 607 руб. 3 к. ». Всего 1604 руб. 37 ½ коп.
Нередко стряпчий получал жалобы от арестантов, что им отпускается невыпеченный хлеб, дворяне жаловались на задержку назначенных им кормовых денег. Казначею делались предписания, но они часто оставались без исполнения.
Трудовые будни арестантов
Некоторое представление о занятиях арестантов дает отчет рославльского тюремного отделения за 1866 год. Сначала «арестанты были занимаемы отправлением всех почти работ, относящихся к порядку, чистоте замка, отоплением тюрьмы, приготовлением пищи, мытьем и починкой арестанского белья и обуви». Некоторые занимались «незначительной работой с платежа», но заработанных ими денег было так мало, что все они были выданы на руки им по выпуску из тюрьмы. Большая часть арестантов занималась «деланьем лаптей, которые и употреблялись арестантами для ношения по неимению котов» (коты – арестантская обувь из войлока или сукна – авт.) или «для собственного употребления на свободе». В 1894 году за различные черные вне тюрьмы работы арестанты получили 164 руб. 50 коп. из них поступило в пользу казны 49 руб. 35 коп., столько же в пользу тюрьмы, а остальные 65 руб. 80 коп были выданы арестантам.
Среди арестантов рославльской тюрьмы были такие, которые обязаны были работать по закону, и те, кто добровольно принимал участие в работе. Первая группа часто трудилась вне тюремной ограды: занималась погрузкой и выгрузкой вагонов на станции, очисткой городских улиц и площадей, пилкой и уборкой дров, вела земляные работы и сельскохозяйственные на станции Перенка. Они же принимали участие и на работах хозяйственных: пекли хлеб, варили кашу, занимались уборкой камер и коридоров, очисткой отхожих мест при тюрьме. Арестанты перевозили на тюремной лошади пересыльных арестантов от тюрьмы до вокзала, вели плотницкие и малярные работы по ремонту тюремных зданий, изготавливали мебель (столы, скамьи, табуретки) «для оборудования помещений воинских нижних чинов».
«По причине тесноты, не дозволяющей устроить мастерские» и из-за нехватки помещений заключенные работали в камерах. Не работали больные и политические. Среди второй группы арестантов добровольцев работать не было.
Количество заключенных в тюрьме в течение года менялось: то убывало, то поступало, но почти всегда превышало установленный лимит в 75 человек. Такие скачки числа заключенных были связаны в основном с потоком пересыльных арестантов. В 1866 году пересыльных арестантов было 154 человека. Во время нахождения в тюрьме они пользовались общим продовольствием с арестантами простого звания.
Предводитель дворянства А.М. Борисов в своем отчете в 1867 году писал, что кроме камер и кухни одна из комнат служит для молитвы и уставлена иконами. А в отчёте за 1885 год упоминается церковь, устроенная в одной из камер.
Прошло еще 9 лет и из отчета рославльского тюремного отделения за 1894 год узнаем, что в двухэтажном здании две камеры освободили под цейхгауз, а во дворе в каменном флигеле появилась пекарня, «где производится печение хлеба для арестантов» и больничная аптека». Там же помещалась и контора начальника тюрьмы.
В 1901 году смоленским губернским правлением для выдачи рабочим и за материалы, необходимые для ремонта тюрьмы был открыт кредит на сумму 50 рублей. Во исполнение предписания начальник тюрьмы на отпущенные ему 50 рублей должен был выполнить «самонужнейшие в Рославльской тюрьме ремонтные работы». Из самых неотложных работ нужнейшей являлся ремонт тюремной бани, в которой «вполне и совершенно сопрели: пол, полок и подполье».
Смотрители и другие тюремщики
Общее руководство тюремным замком осуществлял смотритель (с 1887 года должность называлась начальник тюрьмы). Состоя на полицейской службе, смотритель обладал большими полномочиями, однако на него возлагались и серьезные обязанности. Он принимал арестантов и руководил их размещением в камеры, снабжал одеждой и едой. Он же отвечал и за порядок, санитарное состояние в тюрьме, лечение заключенных, а также недопущение побегов и ведение отчетности. В общем, был настоящим хозяином тюремного замка. Он должен был жить в замке и не мог совмещать эту должность ни с какой другой.
В Рославльском тюремном замке в 1865 году годовой оклад смотрителя составлял 142 руб. 85 коп. В 1884 году зарплата смотрителя составляла 175 рублей в год с доплатой на расходы 50 рублей и столовых 175 рублей, всего 400 рублей.
Работа смотрителя была опасной, тяжелой и неблагодарной. Обычно в смотрители шли мелкие гражданские и военные чиновники, не имевшие высшего образования. Нередко ими становились по воле случая, потому такие работники долго не задерживались на одном месте. Большинство смотрителей рославльского замка пробыло на этой должности от одного до четырех лет.
10 февраля 1851 года на должность смотрителя рославльского тюремного замка губернским правлением был определен поручик Петр Прокофьевич Карташев. Родом он был из дворян. Воспитывался в смоленском сиротском отделении. Оттуда в 1796 году солдатом поступил на действительную службу в Динабурский пехотный полк. В 1830 году был «уволен в отставку по прошению с чином поручика». Без малого девять лет Петр Прокофьевич был смотрителем замка. В возрасте восьмидесяти одного года, почувствовав «упадок сил и слабость здоровья по преклонности лет», Карташев продолжать службу более не мог и подал прошение «об увольнении от службы и о назначении…пенсии».
На место Карташева был определен поручик Яков Григорьевич Носырев.
Восемь лет с перерывом в два года (1862-1863, 1865-1867 гг.) смотрителем Рославльского тюремного замка был поручик, позже губернский секретарь Николай Петрович Карташов. В 1871 году он согласно прошению был перемещен на службу смотрителем Виленского воспитательного дома, а на открывшуюся вакансию смотрителя рославльского тюремного замка был определен губернский секретарь Иосиф Матвеевич Неверович. 
7 июня 1863 года смотрителем рославльского тюремного замка был назначен Павел Иванович Спиридонов. Сын канцелярского служащего, он окончил полный курс наук в смоленском духовном уездном училище и 12 июля 1853 года «в службу вступил в рославльское духовное правление писцом». В 1856 г. определен письмоводителем в контору рославльской городской больницы, а в 1860 году – смотрителем этой же больницы. Через три года указом смоленского губернского правления был перемещен смотрителем рославльского тюремного замка. Без малого два года Спиридонов занимал эту должность, а в марте 1865 он был причислен в штат губернского правления и в сентябре этого же года причислен к должности секретаря Гжатского городового магистрата.
Девять лет (с 1871 по 1880) губернский секретарь Иосиф Матвеевич Неверович занимал должность смотрителя рославльского тюремного замка. Из дворян. Окончил курс наук в Смоленском уездном училище и в январе 1861 года в 18 лет «в службу вступил в рославльский уездный суд писцом 2 разряда». Через 3 года по прошению был перемещен в число канцелярских служителей смоленской палаты. Через год – в штат канцелярии смоленского дворянского депутатского собрания, а в 1867 году регистратором дворянского собрания. В этом же году его назначили экономом смоленского тюремного замка, и с упразднением должности в январе 1871 года он был уволен со службы. В июне 1871 года отставной губернский секретарь по прошению был определен смотрителем рославльского тюремного замка.
Немного больше года на этой должности пробыл надворный советник Иван Иванович Ловейко, назначенный в Рославль 28 мая 1904 года. До его перевода в Рославль Ловейко 4,5 года занимал должность начальника вяземской тюрьмы и 4 года поречской. 12 октября 1905 года он был «переведен для пользы службы в юхновскую тюрьму». На его место в Рославль прислали Н.Н. Маркевича. 
Губернский секретарь Николай Николаевич Маркевич родился в семье обер-офицера. Воспитание получил в Тверской гимназии, но полного курса не окончил. После пятого класса 15 августа 1890 года «был принят на военную службу рядовым на правах вольноопределяющегося». В сентябре 1892 года был уволен в запас армии младшим унтер-офицером. В возрасте 22 лет в 1894 году приказом по московской полиции был определен в штат на должность околоточного надзирателя. Через год Высочайшим приказом по Гражданскому ведомству от 9 июня 1895 года его назначили помощником пристава г. Вышнего Волочка. В июне 1896 года по домашним обстоятельствам, согласно прошению, он был уволен со службы.
Видимо, нужда заставила Николая Николаевича вернуться на службу в январе 1899 года. Он был определен «исправляющим должность младшего помощника начальника смоленской тюрьмы». Его назначили «за отсутствием кандидатов с соответствующими чинами для занятия сказанной должности». В октябре 1900 года был произведен в чин коллежского регистратора.
В 1903 году его назначают начальником Юхновской тюрьмы, опять-таки «за отсутствием кандидатов с высшими чинами». И в этом же году за выслугу лет производят в губернские секретари.
А в 1905 году 12 октября «предложением г. Смоленского губернатора» Маркевич «переведен для пользы службы в Рославльскую тюрьму».
21 мая 1901 года Маркевич был пожалован серебряной медалью на Александровской ленте в память царствования императора Александра III.
В 1908 году Маркевича сменил титулярный советник М.С. Стыпалковский, а его в 1914 году — губернский секретарь Николай Федорович Бернгард.
21 ноября 1918 года в возрасте 58 лет Бернгардт увольняется со службы, а на его место командируется помощник начальника Смоленского Дома общественных принудительных работ Чахурский.
Помимо смотрителей в штат тюрьмы входили надзиратели. Это была самая низшая должность в тюрьме. Их в основном набирали из военных инвалидов. Образование они, как правило, не имели, но считать и писать должны были. В их обязанности входил надзор за поведением арестантов в камерах, на прогулке и работе. Они круглые сутки должны были находиться в темных тюремных коридорах, дышать одним с заключенными затхлым воздухом, вместе с ними мерзнуть и изнывать от жары и даже болеть одними болезнями.
Вот выдержка из прошения уволенного в 1859 г. в бессрочный отпуск из Кавказского линейного 7-го батальона фельдфебеля Пимена Спиридоновича Полозова: «Осведомился я, что оное отделение приискивает надзирателя для тюремного замка и как я желаю занять эту должность с платою мне в месяц по четыре рубля серебром, а потому имею честь покорнейше просить оное отделение сделать зависящее распоряжение об определении меня надзирателем рославльского тюремного замка». В тот же день руководство тюремного отделения приняло решение «допустить к отправлению настоящей должности Полозова, так как в надзирателе предстоит крайняя надобность», о чем и было отрапортовано директором отделения, городовым врачом А. Дурлахером в смоленское губернское правление.
На 1 января 1899 года в штате тюрьмы числилось 8 надзирателей: один старший с годовым окладом 200 рублей и семь младших с годовым окладом 150 рублей каждому. Заработная плата была невысока, но она считалась приемлемой, и недостатка в кадрах тюрьма не испытывала.
Больница
В замке не было своей больницы для арестантов. Их лечили в рославльской городской больнице, откуда несложно было совершать побеги. Поэтому при посещении тюремного замка летом 1860 года начальник губернии, окружной генерал и батальонный командир, инспектирующие рославльскую инвалидную команду, приказали позаботиться о скорейшем устройстве больницы в тюремном замке «как для облегчения нижних чинов в исполнении ими караульной обязанности, равно и устранения ответственности за побеги из городской больницы».
По мнению губернского правления в Рославле полагали устроить «больничные потребности на десять человек больных арестантов». Предполагали, что обзаведение острога больницей обойдется не более чем в 700 рублей. А так как Рославль, по мнению того же правления, имел «достаточные способы» к обзаведению больницы при остроге, правление предложило устроить таковую «из городовых доходов или по приглашению к пожертвованиям». Но этих денег у города не было. А «на устроение в учреждаемую при остроге больницу платья, белья, постелей, посуды, кроватей и прочих вещей потребуются ежегодно весьма значительные издержки, могущие упасть по недостатку городских доходов на градское общество в крайнее для него обременение».
Каким образом были найдены средства для больницы тюремного замка, мы не будем описывать, чтобы не утомлять читателя. Скажу лишь, что городскому голове Фокину было поручено «осмотреть здание и местность тюремного замка» и найти удобное помещение для больницы, что и было сделано. Потом велась долгая переписка с губернским тюремным комитетом.
В результате больница в рославльском тюремном замке была открыта (в 1866 году она уже была). Находилась она в одноэтажном малом флигеле рядом с камерами для женщин. Состояла из двух отдельных комнат, вот в них-то больные арестанты и лечились. Первая предназначалась для пяти мужчин, а вторая — для двух женщин. Вентиляция в камерах для здоровых и палатах «производилась при помощи оконных форточек». «Белья носильного и постельного достаточное количество; одежда в удовлетворительном состоянии. Пища для здоровых и больных удовлетворительна». Один раз в неделю была баня.
Если рассматривать отчетный 1866 год, то нужно отметить, что в больнице имелись «все нужные припасы». На содержание каждого больного Рославльское уездное казначейство выделяло в сутки по 42 копейки и на медикаменты по 3 коп.
Из рапортов рославльской повивальной бабки Марии Троицкой стало известно, что в тюремной больнице каждый месяц появлялось на свет от пяти до девяти младенцев.
Медицинский персонал больницы был невелик и состоял из одного доктора. Еще нанималась особая прислуга и фельдшер за 108 рублей в год. Лечили всем, чем могли. Следили за тем, чтобы все заключенные посещали баню. 
Должность врача в больнице выполнял «безвозмездно и с особенным усердием» доктор медицины, городской врач, коллежский советник Антон Леопольдович Мункевич, состоящий с 30 июня 1860 года еще и директором Единого тюремного отделения.
Антон Леопольдович Мункевич происходил из потомственных дворян, римско-католического вероисповедания. Доктор вложил всю душу в развитие тюремной больницы и излечение больных, при этом он никакого жалованья за работу в тюремной больнице не получал.
За отличие по службе в должности врача больницы Рославльского тюремного замка 19 ноября 1880 года Главное тюремное управление представило доктора Мункевича к награждению чином статского советника. Он также имел ордена св. Анны 3 степени и св. Станислава 2 степени.
12 сентября 1884 года Антон Леопольдович был уволен от должности городового врача и стал заведующим рославльской уездной земской больницей.
После его ухода на место врача был определен городовой врач Коврейн.
В 1894 году больницей заведовал городской врач Семен Галактионович Чепелкин, который «за пользование больных арестантов жалованья не получал». На содержание больных уездное казначейство выделяло в январе месяце по 9 копеек в сутки, в феврале – по 7 копеек, а с апреля – по 55 копеек на каждого больного.
Церковь
Самым существенным началом нравственного исправления арестантов являлась церковь. Церковное помещение при тюремном замке появилось практически одновременно с самим замком. Местные священники исповедовали и причащали арестантов, отпевали и сопровождали их на кладбище. Но самой важной обязанностью священников была просветительская работа среди заключенных. «Кроме обыкновенных утренних и вечерних молитв, в воскресные и праздничные дни в молитвенной каморе отправляются рославльскими священниками Богослужение и водосвятие и заключенные назидаются ими в правилах веры; из числа заключенных арестантов были у исповеди и св. причастия 58 человек, неудостоивших св. причастия 3 человека, а также случаев раскаяния преступников … не было; грамотные арестанты были снабжены книгами священного писания», — писал в своем отчете о поведении и нравственности заключенных председатель рославльского тюремного отделения предводитель дворянства А.М.Борисов.
В 1862 году тюремное отделение обратилось в смоленский губернский попечительный о тюрьмах комитет с представлением об устройстве при рославльском тюремном замке церкви. На что последовал ответ Смоленской Губернской строительной и дорожной комиссии, «что существующей часовни при рославльском тюремном замке совершенно достаточно для моления арестантов и что с отделением еще камеры для распространения церкви может встретиться затруднение в размещении арестантов по роду преступлений». Ходатайство тюремного отделения было «оставлено без последствий, а для большего удобства молящимся дозволено тюремному отделению устроить дверь из часовни в коридор и что к устройству таковой двери… препятствий со стороны комиссии не встречается».
А тюремное отделение продолжало настаивать, «что устройства двери недостаточно, а желательно устроить церковь во имя св. Благоверного Великого Князя Александра Невского, празднуемого 30 августа, как молитвенника Державы Русской и Тезоименитого ныне царствующему Государю Императору». Контору смотрителя хотели перевести из верхнего этажа в нижний, рядом с кухней. «Церковь предполагалось устроить из соединения означенной конторы и смежной с ней камеры, а взамен отходящей под церковь камеры обратить в арестантское помещение один из цейхаузов». «Находя существенную пользу в устройстве при Рославльском тюремном замке церкви, и необходимость иметь при ней особого священника для отправления Богослужения, равно и для обучения арестантов грамоте, так как все это вместе в высшей степени может действовать на исправление нравственности содержавшихся под стражею, …и просить разрешения устроить при … замке церковь и иметь при ней особого священника», — писал в рапорте рославльского тюремного отделения предводитель дворянства инженер-полковник Александр Максимович Борисов.
12 августа 1866 года было получено уведомление от епископа Смоленского и Дорогобужского: «Имею честь уведомить Вас, милостивый Государь, что разрешению устроить предполагаемую церковь я постараюсь содействовать на сколько то будет возможно с моей стороны, а относительно особого священника при этой церкви, считаю совершенно возможным … произвести в сей сан и поручить обязанности с ним соединенные, тому из учителей Рославльского Духовного училища, кто пожелает и признает удобным совместить эту службу с училищной».
8 апреля 1868 года потомственный почетный гражданин рославльский 1-й гильдии купец Матвей Игнатьевич Мухин заявил тюремному отделению, что «имеет намерение устроить на собственный свой капитал в Рославльском Тюремном Замке церковь» и просил разрешить ее устройство в том месте, «где он найдет более удобным, не стесняя устройством помещения Тюремного Замка».
Со стороны епархиального начальства препятствий к устроению церкви в камерах замка не последовало, лишь было предписано рославльскому градскому благочинному, священнику Алексею Щукину донести консистории, кто будет совершать богослужение в тюремной церкви и при каких условиях.
8 марта 1869 года благочинный по личной просьбе купеческого сына Петра Матвеевича Мухина освидетельствовал устроенную его отцом (Матвеем Игнатьевичем) церковь в тюремном замке и «доложил Епископу Смоленскому и Дорогобужскому… о готовности к освящению сей церкви».
Оставалось найти священника. А так как назначить ему и причетнику жалованье можно было только из экономической суммы, которой в то время было недостаточно, было решено «впредь до увеличения … экономической суммы пригласить для отправления Богослужения в воскресные и праздничные дни из здешнего монастыря иеромонаха с псаломщиком с вознаграждением ежемесячно по 7 руб. серебром»
«Засим тюремное отделение, не находя никаких данных, препятствующих к освящению церкви, сего числа (31 марта 1869) сообщило об изложенном Епископу Смоленскому и Дорогобужскому в самоскорейшем времени разрешить освятить церковь, собственно потому, что содержащиеся в замке арестанты в текущую Четыредесятницу (в 1869 году с 3 марта по 13 апреля по ст. стилю) желают принести во вновь устроенной церкви покаяние, о чем заявляют г.г. директорам при каждом посещении».
По всей видимости, пожелание арестантов было услышано.
Церковь находилась на втором этаже главного корпуса. Вход в нее был устроен с общего коридора. На всех окнах имелись железные решетки.
При богослужении арестантов запускали в церковь по несколько человек из каждой камеры. Разговаривать между собой им не разрешалось даже шепотом. Особо опасных арестантов совсем не пускали в церковь. Посторонние лица в церковь не допускались.
«Для окарауливания арестантов наряжается стража из надзирателей в неопределенном количестве». Во время Богослужения в церкви для предупреждения побегов арестантов, все надзиратели занимали указанные им места, часть на дворе, часть в коридорах и в церкви. Они становились между арестанскими партиями, разделенными по категориям, и следили, чтобы арестанты не переговаривались между собой. По окончании Богослужения все арестанты запирались по камерам.
Кроме обыкновенных утренних и вечерних молитв в праздничные и воскресные дни в церкви при замке совершали богослужения иеромонахи Спасо-Преображенского монастыря.
Вознаграждение священнику и причту в 1884 году составляло 84 рубля.
Рославльское уездное тюремное отделение общества попечительного о тюрьмах
В 1819 г. в России было учреждено попечительное о тюрьмах общество, которое должно было способствовать улучшению мест заключения и условий содержания в тюрьмах арестантов. Первоначально оно распространяло свою деятельность только на Санкт-Петербург. Но постепенно комитеты попечения о тюрьмах и их отделения стали создаваться в губернских и уездных городах.
Рославльское уездное тюремное отделение попечительного о тюрьмах общества было учреждено к 1848 году.
С первого года своего существования общество начало публиковать ежегодные отчеты. В этих документах фиксировались все денежные суммы, которые были потрачены этой организацией. Содержалась информация о количестве арестантов, содержавшихся в тюремном замке. Отчеты повествовали о состоянии здравоохранения, продовольствия арестантов, их занятости различными работами и суммах заработанных денег. В отчетах содержались сведения о духовном назидании арестантов: о посещениях священниками тюрьмы и их беседах с арестантами, об участии заключенных в церковной жизни. Отдельным пунктом в отчетах рассматривался вопрос о содержании несовершеннолетних детей, находящихся в тюрьме при родителях.
Таким образом, отчеты попечительного о тюрьмах общества давали представление о его организационной, социальной и морально-нравственной сфере деятельности.
Уездным отделением руководили председательствующие директора. На эти посты выдвигались местные чиновники: уездный предводитель дворянства, судья, стряпчий, окружной начальник государственных имуществ, уездный врач, благочинный и городской голова. Вступающий в звание директора подписывался на ежегодное пожертвование в пользу попечительства. В рославльском отделении эта сумма составляла 5 рублей.
Для входа в тюремный замок каждый директор имел особый билет за подписью полицмейстера или городничего.
Директора имели право на увольнение по собственному желанию. Но были случаи их увольнений в связи с нарушением устава Общества. Об одном из таких нарушений и пойдет речь.
В октябре 1854 года до начальника губернии дошла информация, что рославльский тюремный замок и арестанты «оставлены без всякого внимания, камеры арестанские содержатся нечисто, окна покрыты слоем пыли и грязи и едва ли когда протираются, …. в камерах чрезвычайно душно, воздух тяжел и сперт от того, что устроенные в окнах форточки не отворяются для освежения воздуха, … рамы в окнах тюремного замка ветхи и в некоторых из них разбиты стекла, а стены камер закоптились».
Годом ранее губернский попечительный комитет «требовал устроения казначеем Голиковым … для арестантов 60 пар котов (коты – утеплённая обувь), оказавшихся при освидетельствовании негодными», однако предписание осталось без исполнения. При освидетельствовании уездным стряпчим Аксеновым и городовым врачом Дурлахером 22 тюфяка для арестантов оказались также негодными к употреблению. Голиков и это предписание оставил без внимания, тогда как арестанты лежали на голых нарах или на грязных рогожах.
Не хватало белья. Казначею Голикову было предписано «устроить для арестантов 150 рубах с портами и 50 женских рубах, а также 100 матрасов, употребив на это материалы надлежащего качества и доброты, но казначей Голиков и на этот раз, как и прежде, не позаботился о добросовестном исполнении возлагаемой на него обязанности и поставил белье, которое оказалось к употреблению негодным, а именно: белье пошито не совсем хорошо, порты коротки, узки и непрочны, женские же рубахи сшиты из холста тонкого и редкого».
У некоторых арестантов вовсе не было обуви. Смотрителю было поручено занять арестантов «заготовлением лаптей», однако, казначей и на этот раз не доставил материал для лаптей.
Рославльское тюремное отделение решило созвать экстренное заседание, на котором принять меры о приведении «замка в надлежащий вид», казначея Голикова исключить из директоров отделения, а «на его место избрать благонадежного из местного купечества».
Не дожидаясь увольнения, служащий директором и казначеем купец Иван Яковлевич Голиков 21 октября сам подал прошение об освобождении его от должности «по одиночеству моему и по домашним обстоятельствам».
Председателем отделения Евграфом Федоровичем Мицким с директорами было проведено тщательное обследование тюремного замка и выявлены недостатки в его обустройстве и условиях содержания арестантов. Это нашло подробное отражение в его отчете, представленном в смоленский губернский комитет в ноябре 1854 года.
Было решено, не полагаясь более на Голикова и не ожидая от губернского тюремного комитета разрешения на его увольнение, на место казначея «допустить избранного отделением, как известного по благонадежности и добросовестности своей купеческого брата Семена Дмитриева Полозова и об утверждении его директором и казначеем».
«Рославльский купеческий брат Семен Дмитриевич Полозов изъявил желание принять участие в делах сего отделения (рославльского уездного тюремного отделения – авт.) в качестве члена оного, и, представляя при прошении пожертвованные им деньги 5 рублей серебром, обязался вносить не менее такового количества ежегодно».
Доверяя ему и зная его с хорошей стороны, городское общество признало Полозова достойным звания директора сего отделения и покорнейше просило Смоленский Губернский Комитет утвердить его в звании директора.
Но 30 ноября 1854 года он умер «от появившейся в городе Рославле болезни холеры». А так как желающих из купечества принять на себя должность казначея не находилось, было предложено изъявившему на то желание из мещан города «степенному гражданину Якову Афанасьевичу Тураеву».
В начале 60-х годов директором рославльского тюремного отделения состоял Рославльский уездный предводитель дворянства инженер-полковник Александр Максимович Борисов. В те годы он занимал должность начальника III отделения VII округа путей сообщения. В декабре 1865 году он был отправлен в распоряжение правления VII округа путей сообщения и выбыл из директоров рославльского уездного тюремного отделения. В этом же году из директоров выбыл и помощник исправника поручик Иван Абрамович Лопатин.
Борисова сменил предводитель дворянства поручик Василий Николаевич Азанчевский. Однако, уже в 1866 году Борисов вновь был директором и составлял отчет рославльского уездного тюремного отделения.
В 1866 году в рославльском тюремном отделении числилось семь директоров. Это были известные люди города, отмеченные наградами за службу отечеству.
Директор, уездный судья Никанор Иванович Семичев имел попечение об одежде, белье и обуви. Директор «Градский Голова 2-й гильдии купец Михаил Андреевич Фокин» имел обязанность казначея и заведовал хозяйственной частью и продовольствием арестантов. Директор «Уездный Стряпчий Титулярный Советник Иван Васильевич Рыков» имел обязанность секретаря отделения. Директор «Предводитель дворянства, Инженер Полковник Александр Максимович Борисов». Директор «Городовой Врач, Доктор Медицины Антон Леопольдович Мункевич безвозмездно» заведовал состоящей при замке больницей и лечил больных арестантов. Директор «Рославльский 1 гильдии купеческий сын Почетный Потомственный Гражданин Петр Матвеевич Мухин». Директор «Протоиерей г. Рославля Соборно-Благовещенской церкви Михаил Троицкий».
В 1884 году в тюремном отделении было пять директоров. Федор Анисимович Рыков заведовал хозяйственной частью и продовольствием арестантов. Городовой врач Мункевич и на место его заступивший Коврейн безвозмездно заведовали тюремной больницей. Остальные директора посещали «тюремный замок по очереди с запискою в книгу, имеющуюся на сей предмет при замке», и наблюдали «за порядком, молитвословием, нравственностью арестантов и прочее».
Попечительное общество следило за тем, чтобы в тюремной церкви совершалось богослужение, заботилось о том, чтобы заключенные снабжались литературой духовно-нравственного содержания, вело контроль за смотрителями замка, чтобы те, в свою очередь, соблюдали правила по надзору за арестантами.
Основную часть доходов отделения составляли казенные средства, которые поступали из уездного казначейства на продовольствие, одежду, обувь, на лечение в тюремной больнице. На отопление, освещение, общее содержание тюремного здания деньги перечисляла городская дума. Другую часть доходов обеспечивали пожертвования членов попечительного общества и благотворителей.
Для подведения итогов своей деятельности тюремное отделение готовило годовой отчет, в котором по разделам излагалась вся хозяйственная, медицинская, финансовая и религиозная работа отделения.
В этих документах фиксировались все денежные суммы, которые были потрачены этой организацией. Содержалась информация о количестве арестантов, содержавшихся в тюремном замке. Отчеты повествовали о состоянии здравоохранения, продовольствия арестантов, их занятости различными работами и суммах заработанных денег. В отчетах содержались сведения о духовном назидании арестантов: о посещениях священниками тюрьмы и их беседах с арестантами, об участии заключенных в церковной жизни. Отдельным пунктом в отчетах рассматривался вопрос о содержании несовершеннолетних детей, находящихся в тюрьме при родителях.
После 1917 года
В марте 1917 года жизнь страны круто изменилась. Решением Временного правительства Попечительное о тюрьмах общество было распущено. Местные тюрьмы были упразднены, а при уездных подотделах милиции были организованы арестные дома. 15 сентября 1919 года была упразднена и рославльская тюрьма. 
Согласно постановления тюремной коллегии при Смоленском губернском отделе юстиции от 14 августа 1919 года состоялась передача в ведение местного уездного совета зданий и имущества Рославльского дома предварительного заключения, а также находящихся в нем заключенных.
Передача происходила 7 октября 1919 года. Имущество сдавал последний из начальников тюремного замка «заведующий домом Г. Чахурский», а принимал заведующий арестным домом Трущенков.
Акт передачи недвижимого имущества предлагает читателю подробное описание бывшего рославльского тюремного замка в далеком 1919 году. Рославльский дом заключения на тот момент состоял из отдельных трех каменных зданий, окруженных каменным баркасом. Через первое здание вели во двор главные ворота. Направо от ворот находились комната свиданий, контора, небольшая комната, служащая помещением для старшего надзирателя. Налево от ворот – продуктовый цейхгауз, небольшое помещение для керосина и женское отделение. Оно состояло из одной комнаты и передней. В камере имелись деревянные сплошные нары на 9 человек.
Над воротами во втором этаже находились две комнаты. В них помещался вещевой склад.
В центре двора – двухэтажное каменное здание, составляющее главный корпус. На первом этаже здания находилось «шесть общих камер и общая уборная для заключенных». В верхнем этаже – пять общих камер и помещение, в котором когда-то находилась церковь, в то время уже упраздненная. Во всех камерах имелись деревянные нары.
За главным корпусом располагалось (и ныне располагается) третье здание. В правой стороне его имелось восемь одиночных камер, комната для тюремной аптеки и темная комната – карцер. Во всех одиночных камерах к стенам были прикреплены «закрывающиеся висячие железные кровати». При входе в коридор с одиночными камерами с правой стороны находился «малый чуланчик для склада вещей». В левой стороне здания размещалась тюремная кухня с пекарней и баня.
По книге инвентаря Рославльской тюрьмы за 1917 год среди движимого имущества значилось 100 наименований предметов (пилы, топоры, лопаты, вилы, котлы медные и чугунные, столы, стулья, кровати, дубовые бочки и т.п.) Среди всего этого имущества – 10 икон, к 1919 году упраздненные, и портреты Николая II и Максимовского (начальник главного тюремного управления – авт.), на момент передачи уничтоженные.
В 1919 году на месте тюрем создали арестные дома. Местная газета «Рославльский коммунист» писала, что люди здесь изнывали от безделья. На пробуждение духовной жизни обращалось мало внимания, хотя в тюрьмах открывались какие-никакие мастерские. Однако советская власть все-таки коснулась заключенных. В арестном доме благодаря содействию Политпросвета Отдела Народного Образования организовался культпросвет кружок с целью внести свет и знание в темное до сих пор царство. Была открыта библиотека, куда посылались газеты. Там же была устроена школа взрослых с отделением для неграмотных. Даже приступили к оборудованию сцены и предполагалась постановка спектаклей с участием заключенных. А еще в арестный дом привезли пианино, так, что не была забыта и музыкальная часть.
В здание бывшей тюрьмы по решению уездного исполкома от 23 декабря 1920 года должен был переехать концентрационный лагерь принудительных работ, который до этого размещался в здании земства и земского сельскохозяйственного склада (ныне здание суда – авт.). Однако 11 января 1921 года концлагерь был упразднен, а заключенные переведены в Смоленск.
Тюремный замок в 1930-е – 1950 гг.
Массовые репрессии, прошедшие по стране в 1930 – 1950 годы, коснулись и нашего города. Именно в этом замке и содержались политические заключенные.
Во время войны территория рославльской тюрьмы стала местом пыток и массовых казней людей. 20 сентября 1943 года заключенных старше 40 лет переправили по лестнице через стену тюрьмы на хозяйственный двор и там их расстреляли. Трупы казненных сложили в штабеля, облили бензином и подожгли. Таким образом, на хозяйственном дворе было расстреляно и сожжено более 500 человек. Все три тюремных корпуса оказались сожженными, сгорело все оборудование внутри корпусов, пол, потолок и крыша. Хозяйственный двор, на котором были расположены жилой деревянный дом, кузница, два сарая и сено, тоже сгорел. Организатором этой расправы являлся рославльчанин, начальник уголовного отдела центральной Рославльской полиции Константин Северцев. Прошло долгих 15 лет, прежде чем Северцев предстал перед судом. Суд приговорил его к расстрелу.
В память о жертвах политических репрессий и фашистской оккупации на здании тюремного замка в 1995 году были установлены икона Владимирской Божьей Матери и мемориальная доска.
Колония
С 1960 года в зданиях бывшего тюремного замка размещалась исправительная колония ЯО-100/6 (ныне ИК №6), начальником которой был Николай Степанович Макаров.
В 1970 году осужденных перевели в новое здание тюрьмы, построенное на краю города в конце улицы К.Маркса.
В колонии было организовано производство по расфасовке медного купороса, бордосской смеси, нафталина.
В 1961 году в колонии было начато производство театральной световой аппаратуры, а в 1962 году от Московского завода «Металлорукав» было принято производство металлоплетенок.
С 1965 года учреждение приняло производство тормозных шлангов ЗИЛ, каркаса руля для автозавода «ЗИЛ». Для исключения перебоев в обеспечении производства плетёнок медно-луженой проволокой в 1968 году организуется производство волочения и лужения проволоки.
Расширялись связи с автозаводами, в 70-х годах принимается производство тормозных шлангов МАЗ, ЛИАЗ, ЛАЗ, Икарус, начато производство токоведущей жилы.
В начале 70-х гг. в конце улицы К.Маркса стали строить новое здание тюрьмы. Построили два четырехэтажных жилых корпуса, котельную, производственные помещения, большие цеха. В 1972 г. осужденных перевели в новую тюрьму, а на работу еще на протяжении двух лет возили в крытых машинах в старое здание тюрьмы.
«Детская колония»
В 1972 году в здании бывшей тюрьмы была образована Рославльская воспитательно-трудовая колония (ВТК) общего режима. В народе её называли «детской тюрьмой».
В колонии отбывали наказание подростки, осужденные за различные преступления: кражи, грабежи, угоны автотранспорта, изнасилования и другие, в возрасте от 14 до 18 лет. Прибывали они в колонию из всех городов бывшего СССР: из Москвы, Ленинграда, Смоленска, Брянска… 
Сроки у воспитанников, так их называли, были различные, в зависимости от состава преступления. По прибытии в колонию их распределяли на комиссию по отрядам, где присутствовало все руководство учреждения, возглавляемое начальником.
При ВТК была вечерняя общеобразовательная средняя школа, которая функционировала в две смены (в 1972 году решением исполкома ей был присвоен № 4), там воспитанники получали общее образование. Находилась школа на втором этаже главного корпуса тюремного замка (первый этаж занимал второй отряд).
Не имеющие трудовой специальности, воспитанники получали ее в профессиональном техническом училище. Обучение велось по специальностям: слесарь, токарь и др. Училище находилось в отдельном здании, которое ныне занимает «Империя быта».
В этом же здании, где сейчас находятся магазины «Сантехника», «Husqvarna», располагались и производственные мастерские. Там стояли шлифовальные станки, строгальные, сверлильные, фрезерные, токарные. На тех станках, на которых нельзя было работать до 18-ти лет, работали вольнонаемные рабочие.
Работа на производстве была организована в свободное от учебы в школе время. Для подростков был установлен сокращённый рабочий день (от 4 до 6 часов в зависимости от возраста).
Воспитанники сбивали ящики и поддоны, делали деревянные щетки-сметки и половые щетки, для хлебозавода клепали формы, для овощесушильного завода чистили лук, для химзавода делали банки под краску, для Жуковского велозавода собирали велоколеса. Работала колония и со Смоленским аналитприбором.
За работу воспитанникам начислялась заработная плата.
В свободное от работы и учебы время с осужденными проводилась политико-воспитательная работа: политинформация, политзанятия. С ними изучали устав вооруженных сил, проводили строевую подготовку, так как после освобождения из колонии они подлежали призыву в армию. Должное внимание уделялось организации культурно-массовой работы с осужденными. В их распоряжении был спортивный зал, кинозал. Силами воспитанников организовывались концерты художественной самодеятельности, в их распоряжении имелись различные музыкальные инструменты. Часто колонию посещали артисты, ветераны Великой Отечественной войны, передовики производства заводов и фабрик, закрепленных за колонией. 
За хорошую учебу, работу и поведение осужденные поощрялись в соответствии с приказом начальника колонии. Поощрения проявлялись в виде дополнительных посылок, свиданий с родственниками, представлялись к условно-досрочному освобождению.
За грубые нарушения порядка воспитанника наказывали, помещая его в дисциплинарный изолятор (ДИЗО) на срок до десяти суток. Эта мера являлась самой суровой, так как осужденным запрещались свидания, получение посылок и передач. Кстати, камеры дисциплинарного изолятора сохранились до наших дней в административном здании бывшего тюремного замка (до недавнего времени там находилась ПАТП). И до сих пор выглядят они устрашающе: крепкие двери камеры снабжены массивным засовом, на двери имеется «глазок» для наблюдения за осужденным и форточка, через которую заключенному подавалась пища.
В колонии имелась медсанчасть на 10 коек.
По достижению 18-и лет воспитанники переводились в исправительно-трудовую колонию (ИТК). При хорошем поведении по представлению администрации учреждения решением суда их могли оставить в колонии до двадцати лет.
За время существования колонии было три амнистии: 1977, 1982, 1985 год.
В 1987 году руководство МВД решило произвести в колонии ремонт и потом решить, как использовать эти здания в дальнейшем. Воспитанников распределили по другим колониям. Учителей трудоустроили по разным школам, офицеров перевели в Вадино, в Сафоново, в милицию. Остались двое сотрудников, которым дали в помощь 10 человек «химиков-неосторожников» (так называли осуждённых, совершивших преступление по неосторожности, в основном ДТП, и отбывающих наказание на вредном, химическом производстве). Они делали ремонт, там и жили. Ремонт шёл с марта, всё лето и зиму. В то же время «в верхах» решили, что детская колония в центре города неприемлема, и в 1988 году колонию закрыли.
Старый тюремный замок с тех пор не раз перестраивали и приспосабливали под требования современности. Сейчас почти ничего в этом здании не напоминает о его тюремном прошлом, разве что несколько камер с решетками, да сводчатые потолки на первом этаже административного здания. 
К сожалению, комплекс построек Рославльского тюремного замка на сегодняшний день не является памятником архитектуры, хотя имеет все основания быть таким.
Во что сегодня превратили красивое здание с красивым названием «тюремный замок» и интересной трагической историей, можно судить по рекламным вывескам на нем. До недавнего времени на стене замка красовалась огромная вывеска с уродливым и безвкусным названием «Халява». Теперь здесь располагаются диспетчерская «Транспортной компании Спектр», аптека и магазины, не имеющие никакого отношения к сохранению истории нашего города. А это может привести к уничтожению исторической ценности зданий, тем более, что подобный опыт у нас уже имеется.
За помощь, оказанную при подготовке материала о детской колонии, выражаю большую признательность бывшему начальнику воспитательно-трудовой колонии Николаю Николаевичу Андреенкову и старшему воспитателю Евгению Федоровичу Тихоновскому.
Список смотрителей и начальников рославльского тюремного замка
1. Петр Прокофьевич Карташев – поручик, 10.02.1851 – 08.1859
2. Яков Григорьевич Носырев – поручик, 16.09.1859 — ?
3. Николай Никитич Мамонтов – коллежский секретарь, 1861 -?
4. Николай Петрович Карташев – губернский секретарь, 1862 -?
5. Павел Иванович Спиридонов – писец 3-го разряда, 7.06.1863 — 24.03.1865
6. Николай Петрович Карташев – губернский секретарь, 1865 – 06.1871
7. Иосиф Матвеевич Неверович – губернский секретарь, 1871 — 1880
8. Василий Нилович Солнцев – коллежский регистратор, 1887 -?
9. Яков Федорович Жуков – коллежский асессор 1889 – 1896
10. Парфен Парфенович Чуриков – надворный советник, 25.01.1896 — 1904
11. Иван Иванович Ловейко – надворный советник, 28.05.1904 — 11.10.1905
12. Николай Николаевич Маркевич – губернский секретарь, 12.10.1905 — 1907
13. Михаил Семенович Стыпалковский – титулярный советник, 1908 — 1912
14. Николай Федорович Бернгард – губернский секретарь, 1914 — 21.11.1918
15. Чахурский – 1918 – 1819.
